ДЛЯ ДЕТЕЙ — ПО-ВЗРОСЛОМУ

О лаборатории «Эхо БДФ-2023» в Озерске

Этой зимой в закрытом уральском городе Озерске проходила лаборатория «Эхо Большого детского фестиваля». Эскизы на сцене Театра драмы и комедии «Наш дом» представили режиссеры Ксения Павлова, Екатерина Шихова, Ирина Криворукова. По условиям лаборатории будущие спектакли должны быть интересны детской аудитории разных возрастов — зрителям до 4 лет, детям от 6 лет и старшим подросткам.

Во всех трех эскизах привычное, обыденное показывается с другого ракурса, обретает иное звучание. У каждого — есть потенциал. Работы не спекулируют на актуальности, не выезжают на злободневности тем (хотя могли пойти по такому вектору, сделав акцент, скажем, на социальной проблематике). И предоставляют театру на выбор бэби-спектакль, спектакль для подростков и новое прочтение сказки.

БЕСЕДА БЕЗ СЛОВ

Эскиз «Следы на снегу» разворачивается в уютном пространстве Малой сцены, заполненном грудой белых перин и одеял. Мерцает детский ночник, рядом ретро-лампа. Места для юных зрителей — почти на сцене, на разложенных на полу подушках. Родители садятся чуть поодаль, на возвышающихся амфитеатром креслах, что не мешает ощущению, будто оказался под снегом, в сугробе или норке, где даже зимой — живая жизнь.

За основу режиссер Ксения Павлова и художник Дарья Арбенина взяли книгу Ольги Фадеевой «Здравствуй, зима!» — сборник познавательных историй о жителях зимнего леса. Это не учебник по природоведению — акварельные иллюстрации и заметки на полях, как будто написанные от руки, превращают книгу в тихий разговор с читателем.

Разговором становится и эскиз. Разговором без слов. Проводником детей в «подснежный» мир становится Никита Микитюк. Актер появляется из-под одеял и недоуменно смотрит на зрителей. Вся его фигура, темная клетчатая рубашка поначалу контрастируют с окружающей безмолвной белизной. Но нет — он здесь свой, он часть этого мира — и житель, и наблюдатель, и немного его создатель.

Из-под перинных барханов Никита Микитюк достает то оленьи рога, то игрушечных зайчиков и птичек, то прозрачный пластик — лед. Одновременно художник Екатерина Казакова, которую мы до времени не видим, рисует песком на светящемся столе, изображение с которого проецируется на задник. Видеоарт превращается то в ожившие следы на снегу, то в танцующие ветви деревьев, то в шелест волн.

Простые художественные приемы собраны в получасовую композицию и исполнены в едином, плавном ритме. Сюжета нет. Как и однозначного понимания, кто и что перед нами (сон? воспоминание? лес? комната?). Эскиз был заявлен для детей от года до 4 лет. На показе были дети старше. Тем не менее, отсутствие сюжета и драматургии их не смутило. Хотя, возможно, продлись эта белая медитация больше получаса, реакция была бы другая. А вот для зрителей младше 4 лет, которые пока еще воспринимают мир фрагментарно, не в полном объеме, здесь все выстроено, как надо: крупные фактуры, игра света, отсутствие резкой динамики, которая может напугать.

Неочевидность роли Никиты Микитюка и неопределенность происходящего здесь, скорее, осознанный режиссерский ход. В таких предлагаемых обстоятельствах каждый сможет выстроить свои отношения с безмолвным персонажем и с волшебным миром, оживающим под снегом. В конце концов, «у детей свой космос», как говорит итальянский режиссер бэби-театра Роберто Фрабетти.

«Следы на снегу» — тихий урок любви к миру, урок бережного к нему отношения. То, что детям и так известно, обретает если не новые смыслы, то новое звучание. Создать такую чистую атмосферу, сделать это бережно и честно, вовлечь детей в мир, в котором хорошо, — большая задача. На уровне эскиза Ксения Павлова и ее команда с этой задачей справляются.

«ТЕАТР ДЕТСКОЙ СКОРБИ»

Режиссер Екатерина Шихова и художник Александра Стрельникова взяли популярную сегодня пьесу «Мой папа — Питер Пэн». Ее автор, драматург Керен Климовски, во многих своих текстах берется за социальные темы, связанные с подростками и межличностными отношениями. Конкретно эта пьеса — об отце, который не хочет взрослеть, не очень справляется со своими обязательствами, с жизнью вообще и прикрывается выдумкой о том, что он — Питер Пэн. В эту сказку он предлагает поверить своему сыну, затевая поначалу безобидную, но в финале опасную игру с трагической развязкой.

VKontakte
LiveJournal
Мой Мир
LiveInternet

12 марта 2023
ЕКАТЕРИНА СЫРЦЕВА
ДЛЯ ДЕТЕЙ — ПО-ВЗРОСЛОМУ
О лаборатории «Эхо БДФ-2023» в Озерске

Этой зимой в закрытом уральском городе Озерске проходила лаборатория «Эхо Большого детского фестиваля». Эскизы на сцене Театра драмы и комедии «Наш дом» представили режиссеры Ксения Павлова, Екатерина Шихова, Ирина Криворукова. По условиям лаборатории будущие спектакли должны быть интересны детской аудитории разных возрастов — зрителям до 4 лет, детям от 6 лет и старшим подросткам.

Во всех трех эскизах привычное, обыденное показывается с другого ракурса, обретает иное звучание. У каждого — есть потенциал. Работы не спекулируют на актуальности, не выезжают на злободневности тем (хотя могли пойти по такому вектору, сделав акцент, скажем, на социальной проблематике). И предоставляют театру на выбор бэби-спектакль, спектакль для подростков и новое прочтение сказки.

БЕСЕДА БЕЗ СЛОВ
Эскиз «Следы на снегу» разворачивается в уютном пространстве Малой сцены, заполненном грудой белых перин и одеял. Мерцает детский ночник, рядом ретро-лампа. Места для юных зрителей — почти на сцене, на разложенных на полу подушках. Родители садятся чуть поодаль, на возвышающихся амфитеатром креслах, что не мешает ощущению, будто оказался под снегом, в сугробе или норке, где даже зимой — живая жизнь.


Сцена из спектакля «Здравствуй, зима!».
Фото — Владимир Чирков.
За основу режиссер Ксения Павлова и художник Дарья Арбенина взяли книгу Ольги Фадеевой «Здравствуй, зима!» — сборник познавательных историй о жителях зимнего леса. Это не учебник по природоведению — акварельные иллюстрации и заметки на полях, как будто написанные от руки, превращают книгу в тихий разговор с читателем.

Разговором становится и эскиз. Разговором без слов. Проводником детей в «подснежный» мир становится Никита Микитюк. Актер появляется из-под одеял и недоуменно смотрит на зрителей. Вся его фигура, темная клетчатая рубашка поначалу контрастируют с окружающей безмолвной белизной. Но нет — он здесь свой, он часть этого мира — и житель, и наблюдатель, и немного его создатель.

Из-под перинных барханов Никита Микитюк достает то оленьи рога, то игрушечных зайчиков и птичек, то прозрачный пластик — лед. Одновременно художник Екатерина Казакова, которую мы до времени не видим, рисует песком на светящемся столе, изображение с которого проецируется на задник. Видеоарт превращается то в ожившие следы на снегу, то в танцующие ветви деревьев, то в шелест волн.

Простые художественные приемы собраны в получасовую композицию и исполнены в едином, плавном ритме. Сюжета нет. Как и однозначного понимания, кто и что перед нами (сон? воспоминание? лес? комната?). Эскиз был заявлен для детей от года до 4 лет. На показе были дети старше. Тем не менее, отсутствие сюжета и драматургии их не смутило. Хотя, возможно, продлись эта белая медитация больше получаса, реакция была бы другая. А вот для зрителей младше 4 лет, которые пока еще воспринимают мир фрагментарно, не в полном объеме, здесь все выстроено, как надо: крупные фактуры, игра света, отсутствие резкой динамики, которая может напугать.

Неочевидность роли Никиты Микитюка и неопределенность происходящего здесь, скорее, осознанный режиссерский ход. В таких предлагаемых обстоятельствах каждый сможет выстроить свои отношения с безмолвным персонажем и с волшебным миром, оживающим под снегом. В конце концов, «у детей свой космос», как говорит итальянский режиссер бэби-театра Роберто Фрабетти.

«Следы на снегу» — тихий урок любви к миру, урок бережного к нему отношения. То, что детям и так известно, обретает если не новые смыслы, то новое звучание. Создать такую чистую атмосферу, сделать это бережно и честно, вовлечь детей в мир, в котором хорошо, — большая задача. На уровне эскиза Ксения Павлова и ее команда с этой задачей справляются.

«ТЕАТР ДЕТСКОЙ СКОРБИ»
Режиссер Екатерина Шихова и художник Александра Стрельникова взяли популярную сегодня пьесу «Мой папа — Питер Пэн». Ее автор, драматург Керен Климовски, во многих своих текстах берется за социальные темы, связанные с подростками и межличностными отношениями. Конкретно эта пьеса — об отце, который не хочет взрослеть, не очень справляется со своими обязательствами, с жизнью вообще и прикрывается выдумкой о том, что он — Питер Пэн. В эту сказку он предлагает поверить своему сыну, затевая поначалу безобидную, но в финале опасную игру с трагической развязкой.


Сцена из спектакля «Мой папа — Питер Пэн».
Фото — Владимир Чирков.
Студентка Анатолия Праудина, Екатерина Шихова следует здесь его концепции «театра детской скорби». В ее основе — убеждение, что с подростками нужно говорить как со взрослыми. Прослеживается и индивидуальный почерк режиссера. Отдаленно «Мой папа — Питер Пэн» напоминает сценическим решением читку пьесы Олега Михайлова «Инау Китовой бухты», которую Екатерина Шихова представила на фестивале «Арлекин» в 2022 году.

Местом действия эскиза становится некое междумирье — все происходит где-то на границе сознания, между воспоминаниями, текущей реальностью и возможным будущим. Пустое, темное пространство сцены нарушается тяжестью железной конструкции в центре. Это и эстрада со светящимися фонариками, и трибуна, и эшафот, и мост в темноту закулисья, откуда будут появляться персонажи. Груда вещей рядом — перевернутые стулья, колеса от велосипедов, какой-то хлам — усиливает ощущение заброшенности, замусоренности сознания тяжелыми воспоминаниями.

Художник Александра Стрельникова одевает актеров в одноцветные темные одежды, которые становятся коконом, серым пленом. Актер Андрей Иодловский появляется первым — выходит в роли Рассказчика, того самого мальчика, но выросшего, повзрослевшего. Уставший мужчина в потертом пальто, с пыльным портфелем под мышкой — он проведет зрителей через историю своего взросления и познакомит с собою же (Даню в детстве играет Владислав Юдин). На железном помосте за ним — две женщины в строгих костюмах (учительница — Юлия Гусева, и мама — Светлана Микулицкая). Время от времени они будут спускаться с возвышения, врываться в воспоминания, чтобы после снова вернуться на «трибуну» и отстраниться от происходящего.

Центральной линией выведена история отца. Сергей Ахлюстин показывает своего персонажа на грани отчаяния и отчаянной же попытки цепляться за жизнь, борющегося со своими страхами (воплощенными во вставных эпизодах актером Вохобжоном Азимовым).

Актеры чередуют способ существования: почти бытовое выяснение отношений — на надрыве, «как в жизни» — сменяется монотонным, механическим произнесением текста или пародией на компьютерную игру. И именно в моменты гипертрофированной условности, как бы неестественности высвечивается самая суть проблемы, возникает ощущение правды. Складывается история о том, что бывает, если любовь заменяешь страхом, если перестаешь верить в близких — и в себя тоже. История о том, как легко ошибиться, и как сложно признать свою ошибку и идти дальше сильным, а не сломленным.

Пока это часовой эскиз, который охватывает чуть больше половины пьесы. Как будет решен финал, неизвестно. Если дать этой истории продолжение, может родиться честное высказывание про победу любви над страхом. Или наоборот. Все зависит от того, как решат создатели спектакля. Но то, с какой любовью они сделали эскиз, дает повод предположить, что драма финала здесь может обрести иной смысл и подарить надежду. После эскиза от одного из зрителей поступила обратная связь: «Нам такой папа не нужен!» Интересно, как отреагирует на это театр: решится ли ответить на вызов и сделать спектакль про «неудобного» героя?

ПРО ДУРАЧКА

Сбивает с ног эскиз Ирины Криворуковой по сказке «Иванушка-дурачок». Здесь герой предстает в неожиданном свете — нет, он не дружит с Коньком-Горбунком, не спасает царевну. Но выкалывает глаза стаду овец, раскидывает по лесу приобретенные на ярмарке пожитки, губит лошадь, а вслед за ней и братьев. Режиссер идет по тексту, сохраняя сюжетные повороты, но на сцене абсурдные ситуации обретают другое звучание. Иванушка-дурачок действительно оказывается обладателем чистой, почти детской мудрости, которая позволяет ему выявить настоящее зло и сохранить себя.

Эскиз начинается с пустой сцены. Сверху спускается огромный плоский полупрозрачный круг и застывает ледяной луной. Навстречу ему из темноты зрительного зала выходит Владислав Илюхин. Он рассказывает о том, как в детстве его отчитали перед всем классом за рисунок — на уроке рисования он изобразил белочку вместо того, чтобы копировать шаблонные узоры. Закончив рассказ, свою личную историю, актер превращается в Иванушку-дурачка — и начинается сказка. По ходу эскиза этот прием повторится не раз: эпизоды сказки будут чередоваться с подобными историями — может быть, реальными, может быть, вымышленными, но совсем не сказочными.

Визуальное решение эскиза напоминает театр художника. Декорация становится действующим лицом. Художник Ксения Демьянова не иллюстрирует сказку, но расширяет ее образный мир, минимальными средствами заполняя пустое пространство сцены светом, движением, объектами. Спустившийся в начале эскиза круг в какой-то момент оживает и отвечает Иванушке-дурачку — издевается над ним, провоцирует. На плоскости круга появляется видеопроекция — говорящий рот, напоминающий Луну с человеческим лицом из «Путешествия на Луну» Жоржа Мельеса. В другом эпизоде «оживает» тень героя — огромное, от зеркала сцены до колосников, полотно с нарисованным на нем человеческим силуэтом. Его Иванушка пытается кормить клецками — воздушными шарами, что поначалу кажется не самым оригинальным решением. Но лишь до момента, пока в памяти не всплывет одна из песен Егора Летова:

А сегодня я воздушных шариков купил.
Полечу на них над расчудесной страной.
Буду пух глотать, буду в землю нырять
И на все вопросы отвечать: «Всегда живой».

Собственно, «Про дурачка» эта песня и называется.

Каждая история в эскизе повествует о неприятном воспоминании из детства, оставившем вопрос «почему?». Почему учительница не похвалила? Почему мальчик вчера звал на свидание, а сегодня даже не смотрит в твою сторону? Почему брат не бросился спасать, когда ты тонул? Ответов у рассказчиков нет. Как нет ответа на то, почему так, а не иначе поступает Иванушка-дурачок. Эти парадоксы жизни не удается объяснить рационально, логически. Как и парадоксы сказки. Как будто объяснения — за пределами ума.

В эскизе Ирины Криворуковой и ирония, и отсылки-цитаты-аллюзии, и узнаваемые гэги — поле для собственных интерпретаций. Вспоминаются и Бутусов, и Крымов, и театр абсурда, и документальный театр, и артхаус… Но в сухом остатке — это именно режиссер Ирина Криворукова. Это синергия ее работы с художником Ксенией Демьяновой. Это отличный актерский ансамбль озерского Театра драмы и комедии «Наш дом». Это цельное авторское высказывание, в котором нет заигрывания, нет попытки походить на кого-то, но есть сила и готовность идти вперед, даже когда все против тебя.

***
Все три работы схожи тем, что словно укрывают от безумия, охватившего большой мир (как и сам Озерск как будто скрыт от него Уральскими горами и контрольно-пропускным пунктом). Но обвинить эскизы в оторванности от контекста не представляется возможным. По сути, это примеры того, как в самые темные времена художник остается верен себе и сохраняет силы, чтобы искать свет, чтобы его создавать. Три режиссера на лаборатории «Эхо БДФ», три молодые женщины (точнее, шесть, если считать и художников), победили реальность, жесткость мира, не вступая ни с кем и ни с чем в противостояние. Победили любовью. Внимательным, вдумчивым отношением. И это искренно. И очень красиво.