Филипп Гуревич

Конечно, особенности есть – связанные с возрастом, со вниманием. Где-то нужно удерживать внимание, где-то, может быть, не усложнять сценический язык, где-то пойти по принципу игры и инклюзии ребёнка через хэппенинг в сам спектакль. Но всё это должно быть аккуратно, ненавязчиво, не должно стать аниматорством.

С другой стороны, у детского театра есть важная просветительская функция. Кто-то не готов в 12 лет читать сложную детскую литературу, а кто-то готов это воспринимать. Важно, что называется, брать штаны на вырост: насыщать ткань спектакля интересными визуальными образами, отсылками, символикой. Даже если ребёнок не всё поймёт, его это заинтересует. Важно, чтобы метафора попадала в чувственный центр нашего зрителя, ребёнка, чтобы она побуждала его к мыслительному процессу, рефлексии, анализу, чтобы он задался вопросом: «А что это значит?». Важны обсуждения, круглые столы, что делает очень часто БДФ, кстати. Важно включать ребёнка в диалог, чтобы он мыслил рефлексировал, анализировал.

Максимально важно показывать, что театр бывает разным, что театр – это не актёры в нафталиновых костюмах на сцене, что театр бывает документальный, свидетельский, кукольный, синтетический – какой угодно.

Важно вести диалог с ребёнком на равных, когда ты говоришь: «Я могу посоветовать тебе вот это, но ты можешь принимать, а можешь не принимать». Важно показывать талантливые образцы театра, кино, изобразительного искусства, постепенно внедряя это в его жизнь, в его будничность. Чтобы для ребёнка не было кринжово смотреть фильмы с Чарли Чаплином – чтобы он не воспринимал это, как какое-то старое кино про смешного человека в котелке. Ему можно объяснить, что эти фильмы классные, потому что, с одной стороны, там есть ситуационный юмор – ударил, упал, а с другой – глубокий душевный посыл.

То же самое с театром. Есть много примеров хорошего театра для детей: спектакли Яны Туминой, Полины Стружковой, Вани Пачина, театр «Домик Фанни Белл». Много всего классного. Просто нужно показывать детям хорошее, и они привыкнут к этому.

К сожалению, пока сохраняется возникшая ещё в советские времена парадигма: детский – значит, не очень профессиональный. Постепенно это уходит, потому что есть много крутых детских фестивалей. Есть БДФ-фест и его огромная образовательная программа. Есть фестивали «Арлекин», «Детский Weekend» «Золотой Маски», где показывают разный театр для детей – бэби-театр, подростковый театр, спектакли 6+ и 16+. Есть хорошая современная драматургия, новая детская литература – наша, зарубежная. И это всё развивается. Чем больше этому будет огласки, чем больше будет честного диалога между ребёнком и сценой, тем будет лучше. И тогда формулировка «детский театр» перестанет иметь негативное значение.

Важно развивать способность к эмпатии в подростках. Отсюда возникает тема – как принимать других людей, людей, не похожих на тебя. Это может касаться и национальной идентичности, и шире – инаковости вообще – того, что ты толстый, рыжий, маленького роста, у тебя физические или ментальные особенности. Как не быть жестокосердным по отношению к другим людям, не самоутверждаться за счёт других. Мне кажется, развивая эмпатию в детском, в подростковом возрасте, став взрослым, человек сможет легче воспринимать какие-то вещи – по отношению и к себе, и к другим.

Также важно говорить с подростками об утрате, смерти, вхождении в этот процесс. Понятно, что никто никогда не будет готов к смерти родителей, например. Мне кажется, правильно, если родители стараются выстроить гармоничный мир внутри детства своего ребёнка. Но при этом не нужно пытаться ограждать их от сложных тем, не выстраивать вокруг них мыльный пузырь, а наоборот – стараться говорить с ними обо всём, в том числе о смерти, о том, как с этим быть, как переносить утрату.

Ещё сейчас очень популярна тема буллинга. Об этом целенаправленно пишутся пьесы, уже огромный пласт драматургии посвящён этому. В такой ситуации важно просто быть рядом с подростком, ребёнком. Эта тема произрастает из первой – темы принятия. Если заняться темой эмпатии, то тема буллинга станет вполне ясной.

Конечно, многое зависит от возраста зрителей. Я не очень умею делать спектакли совсем для детей. Для подростков старше 12 лет – да. Я понимаю какие-то тенденции, что-то стараюсь узнавать, преподавая у подростков или смотря подростковые фильмы, сериалы, изучая контекст. Тогда я могу выходить с ними на один уровень, при этом не подыгрывая им, а, скорее, отпуская своего внутреннего ребёнка в процессе создания спектакля. Если мне драйвов, то, скорее всего, будет драйвово и зрителю.

Бывают разные дети, разные зрители. Мы же не можем с точностью предположить, зайдёт этот спектакль или не зайдёт, понятен он будет или нет. На примере «Василиссы» – вроде бы очень понятная история и визуально интересная. Но кому-то из зрителей она не очень заходит, хотя преобладающему большинству нравится. Тут, скорее, идёт от родителей: «Ой, какой-то треш. Там прокалывают глаз…» и всё такое подобное. Мне кажется, просто должен быть азарт в процессе создания спектакля, тогда получается классно. И выстраивать честный диалог: Не нужно думать, что, если зритель в два или три раза младше тебя, он что-то не поймёт. Не нужно заботиться об объяснении. Это относится и ко взрослым спектаклям – не надо объяснять, разжёвывать. Пусть человек сделает какую-то работу сам. Или не сделает.